Геополитика в свете морфологии Гете

Сейчас, в условиях геополитического перелома в мире, интерес представляет эволюция двух современных объединений, которые зарождались в начале этого века и преследовали сравнительно скромные цели. Это БРИКС, которая возникла с легкой руки Джима О’Нилла из «Голдман Сакс» в 2006 году и была призвана объединить наиболее крупные незападные быстрорастущие экономики. Россия взяла на себя инициативу создания такого неформального форума. В 2011 году к нему присоединилась Южно-Африканская Республика, а теперь, на последнем саммите этой организации, который на днях завершил свою работу в Йоханнесбурге, принято решение о включении в состав «пятерки» еще 6 стран – Аргентины, Египта, Саудовской Аравии, ОАЭ, Ирана и Эфиопии с 1 января следующего года. За время своего существования БРИКС обросла целым рядом направлений и областей совместной работы, включая валютно-финансовые вопросы. Был создан Банк развития этого объединения.

Сейчас кто только не удивляется проницательности создателей БРИКС, которая стала реальным игроком в созданном в связи с Глобальным финансовым кризисом 2008 года форматов саммитов Группы двадцати. Таким образом, «семерка» ведущих западных стран не смогла диктовать свои условия в этом новом форуме. Политизация его работы западными странами оправдала и внесение в повестку дня БРИКС целого ряда значимых политических вопросов. Вступление в БРИКС Египта, ОАЭ, Ирана и Эфиопии в известной мере искупает неучастие этих стран в «двадцатке».

Схожую метаморфозу испытала Шанхайская организация сотрудничества, созданная в 2001 году пятью постсоветскими странами, включая Россию, и Китаем для решения вопросов пограничного урегулирования. За более чем 20 лет своего существования она приобрела новых членов – Индию, Пакистан и Иран – и превратилась в костяк перспективного евразийского проекта. Оказалось, что ШОС востребована не только для налаживания многостороннего сотрудничества в Евразии и решения здесь имеющихся региональных проблем, но и может служить в перспективе площадкой для создания альтернативной западной архитектуры – торгово-экономической, финансово-логистической, транспортной, лицензионной и иной, но также в области стандартов.

Такое чудесное превращение «золушек» в ведущих геополитических игроков вызвано затянувшимся кризисом застарелого геополитического порядка, основанного на доминировании Запада. Это также пример того, что контекст определяет многое, если не все, в геополитике. Одновременно можно судить и о том, что БРИКС и ШОС в своем новом качестве обрекают на забвение всю старую геополитику с ее Хартлендом и Римлендом: ШОС – это и есть евразийский Хартленд, а трансконтинентальный БРИКС – Римленд, огибающий Евразию с Юга и Востока. Другими словами, Западу более нет нужды бороться за контроль над Евразией или сдерживать ее с моря.

Другой практический вывод из этой ситуации состоит в том, что будущее – за гибкими, открытыми и инклюзивными структурами, действующими в интересах стран-участниц, которые противостоят старым громоздким военно-политическим альянсам типа НАТО с их жесткой блоковой дисциплиной и целью противостояния кому бы то ни было.